.
.
.
Угол манил остротой, и отсутствием шума.
Руки послушно сплетались в районе груди.
Мне намекают, что нужно пойти и подумать? -
я с удовольствием. Пальцы в замок, и иди.
Думай - не думай, а угол блаженная ниша.
Вновь принимает безмолвно бастующий пыл.
Внутренний голос - возвысившись - станет потише:
вот вы какие... а я вас, наивный, любил...
Где тут снуют пауки, тараканы и горечь?
Где тут рассыпан по полу ехидный горох?
Вам не понять ни моей протестующей боли,
ни - преступающей правила - сущности... оххх...
Как налетят сейчас стаей зубастые мыши,
как унесут меня прочь на съеденье чертям.
Ясно! - и это никто никогда не услышит.
Может хотя бы мой призрак насмелится к вам.
Может тогда вы поймёте, как были неправы.
Даже всплакнёте в прозренье, как я одинок.
Я, не снискавший у вас ни оваций, ни славы,
стоя в углу, преподам вам последний урок!
Стайка взлетевших обид - ненадёжная стража.
Грусть - не прощенье, досада (для умных) - не сыть.
Я уже вдоволь подумал про всё. Ну когда же
мне намекнут, что обед, и пора выходить...
.
.
