.
.
.
Евгений Онегин, и последующие занятные перипетии его непроизвольно меняющихся душевных настроений
.
2. Евгений Онегин
Нет, не спрашивайте пожалуйста! - не помню я Жениного отчества. А если точнее - так и вовсе не знаю. Когда-то вОвремя не спросила, а теперь мы уже вроде хорошо знакомы, и спрашивать как бы и неудобно. Отца его я никогда не видала, да и есть ли он? - отцы в наше трудное время - предмет особенно ненадёжный и скоропортящийся. Отчество получается где-то ходит. Вот и остаётся мне ждать с Женей какой-то официальной ситуации. Когда нас с ним милицейский патруль с детской площадки заберёт за выпивание пива в необоснованном месте. Вот в отделении я его отчество точно и узнаю, если сосредоточусь. А если мне не до того будет - то тогда до другого подходящего случая. Но главное - чтобы не до некролога. А то читаешь некролог - и... ТАК ВОООТ, КАК ТЕБЯ ЗВАЛИ, СЕВЕРНЫЙ ОЛЕНЬ... нет, не прикольно. Хотя у нас есть вариант получше. Свадьба Тани и Жени, например. Тут уж брачующихся точно полностью объявят, и будет мне счастье. Тут надо только заранее подсуетиться чтобы на регистрацию позвали. Значит я про них всяко хорошо напишу. Очень хорошо. Честно и любя.
Так вот если честно - то очень уж быстро вы таких хороших новостей от нас не ждите. Жизнь вообще меняется по воробьиному шагу. Потихоньку то есть. А Женя нарисовался у Тани назавтра - с тем же лицом и в привычном настроении. Привычно не настроенный. Не настроенный на подробности, не настроенный объяснять и не настроенный радовать. Почему-почему... потому что...
Как невозможно ей ответить - почему. Да просто так. Не видит смысла - и не хочет.
Он не любитель прогонять кому-то тьму и создавать перемещенья дня и ночи.
Ему бы тоже кто-то в окна посветил... а впрочем надо ли пускаться в эти смыслы? -
и новый день закажет в сферах новых сил,
и съедет к вечеру, как вошь по коромыслу.
Как положено съедет, без возможности обратного хода, с шумом и свистом как мы привыкли, и с неразличимыми для насекомого окружающими подробностями и нюансами. Всё как обычно. Без особенностей. Как водится. Как катится, знаете ли...
Но наступающий завтрашний день для наших всё-таки оказался на удивление особенным. Бывают такие дни, в которых фокусируется ближайшее будущее. В котором от того что ты почувствуешь - зависит всё что будет происходить далеко вперёд - а повод для того чтобы почувствовать может быть и вовсе незаметным для господина из мира простых вещей.
Ну вот например когда у вас обнесут квартиру, оставят без наличных средств, зимних вещей и без текущей информации - поскольку телевизор, компьютер, планшет, и даже зачем-то роутер и телефонные зарядки теперь уже не у вас, а у супостатов - вы всё-таки вспомните на всякий случай, как совсем недавно с мамы собирались денег за новую микроволновку содрать. Не содрали, собирались только? - так поэтому в доме и ничего страшного и не случилось, грязь одна от этой кражи, денег было мало а техника вся старая, всё равно менять - хорошая-то вся с собой и на работе. А вот не устояли бы и содрали... там бы вас тогда пожалуй что через карточку рихтанули, а это уже совсем другие потери.
Но формируют события всё-таки ваши настоящие чувства. Чувства, чувства. Они во главе всего. В случае с кражей - контролируемая жадность. А в нашем сегодняшнем завтрашнем с Таней и Женей... ооооо, там было много чувств, спасибо Александр Сергеичу. Кто это? - да вы его знаете, он пророк... недаром что несколько лет наши потом жили как по писаному. По задуманному. По задуманному и запущенному в этом с неизбежностью наступившем из далёкого прошлого завтра.
Он огорошил её новостью прямо с порога. Что весь последний месяц оказывается проходил испытания на второе высшее - на киношного режиссёра. Киношного не в смысле ненастоящего или смешного - на вполне пафосного режиссёра судя по учебному заведению - для будущего хорошего кино. Что неожиданно для всех дошёл до финального собеседования. Что раньше не сообщал чтобы не позориться и вообще зачем. Ну и что - что под сорок. Нет, там не много таких. Было много всяких, но все куда-то ушли. А он остался. Судьба.
Судьба - хорошее дело, но завтра у него собеседование на все руки, и там будет много вопросов по русской литературе, которую они все любят и обожают. А Женя-то может быть тоже обожает, только пока он не очень в курсе происходящих в ней событий. События литературы сами по себе, а он как-то... ну как-то так... Старика Хоттабыча в детстве изучил, а потом Золотого Телёнка в совершенстве. Теперь опасался что до такого совершенства дело может и не дойти, если мы всё же начнём с девятнадцатого века. Они там в девятнадцатом тоже... понаписали всякого... и что ему теперь делать-то за один день, чтобы судьбу не огорчать?..
А вот зачем он это сделал вообще если читать не любит? - ну это и вовсе глупый вопрос. Вон сейчас кругом в фильмах и спектаклях видно что сценаристы и режиссёры читать не любят. Иногда даже складывается впечатление что они стрелялки гонять любят, а больше не любят ничего. И язык у них из стрелялок, и сюжеты оттуда же. И творческий поиск того же масштаба. А у Жени есть задача поважнее. Не смейтесь, она действительно поважнее!.. - жизнь свою поменять. Поменять свою жизнь на что-то стОящее. Меняю одну жизнь сорок лет - на две по двадцать. Например. Или на режиссёра минус ежемесячная зарплата и отчисления в пенсионный фонд. Зарплата как маленький жертвенный барашек - его сейчас навсегда убьют, а он так толком и не понял что жил. Значит и не очень надо было.
А Таня не барашек, она всю эту подноготную сразу поняла и по достоинству оценила. В смысле что очень обрадовалась, героем погордилась, скрытности его подивилась и поняла что её час настал - сейчас она сделает что-то очень правильное для всей их дальнейшей жизни. У неё даже настроение от этого поднялось до уровня Отличное, а привычные сомнения вылетели в вентиляционную трубу и теперь прозябали на крыше с ненулевой надеждой вскоре вернуться в подобающие для них комфортные условия.
Женя в предвкушении мирового позора и крушения звёздных надежд - ворчал, злился и понятия не имел, что делать. Ну ладно - всю русскую литературу. Но если бы за оставшийся световой день можно было хоть половину прочитать - уже какой-то просвет. Но за это время даже список невозможно в подробностях освоить, такая у нас великая пишуще-читающая философствующая страна-неандорра. Сейчас уже менее читающая, но это смотря где и с кем. С Мастером, к сожалению, разговор на футбол не переведёшь. Потому что, по совести сказать, ты и в футболе не очень. А где ты очень-то, парень... тебе ж сорок... эхххх... нет, пусть будет новая жизнь!.. - очень надо сдать это собеседование, просто буквально правдами и неправдами.
Да ладно тебе, Таня уже всё поняла и всё придумала пока ты тут законно морщишься за чашкой чёрного кофе. Тебе просто надо, дорогой мой недочитанный Женечка, сейчас взять да и проштудировать Евгения Онегина от корки до обеда, пока этот обед будет вдумчиво готовиться заботливой женской рукой. Попил кофейку? - вот и молодец. Теперь бери четвёртый томик Собрания сочинений, планшет бери если слушать лучше чем глазами, а ещё лучше тем и другим одновременно чтобы во всех модальностях застревало и в душу било изо всех сподручных рецепторов. Одновременно. Не сачкуй только, проверю. И не ворчи. И не спорь с интуицией любящей женщины. А он, собственно, уже и не спорил - истощился и сдался под безапелляционным давлением дамского читающего авторитета, с чем и был заперт в спальне не для прозябания, но для праведных трудов.
Как Таня самозабвенно, с раннего детства, любила этот роман! - ну хватит уже вспоминать что ей было некуда деваться... она его всеми фибрами любила, всеми чувствами - за слова, за звуки, за фразы в которых вся жизнь в одной, за любовь, за верность, за беду... всю жизнь пересматривала отношение к происходящему на страницах, то Татьяну защищала и торжествовала за неё, то Онегина жалела, то негодовала глядя на него-жестокого. На генерала то досадовала - то радовалась его появлению, в общем жила любимый роман в соответствии с главенствующими ценностями каждого этапа её собственной вдумчиво-тонкой разнообразно-суетливой застрявшей пока что на вопросах - жизни ( о, как я вам сейчас загнула!.. ). И всегда была уверена что самая важная тонкая суть заключается где-то между строк, где-то в музыке, в ритме, в каком-то внешнем и внутреннем звучании, потому что стоило этой музыке коснуться её глаз и ушей - и всё, она ( музыка ) уже получала Таню в полное своё безраздельное распоряжение и не отпускала пока не отзвучит до последнего аккорда. С Чайковским Таня тоже была очень даже согласна, искренне считала великого композитора своим человеком, даже если бы он и Первый концерт для неё не написал. Но он написал, к Таниному полному восторгу и потрясению. А вы говорите - жизнь скучная... ошибаетесь!
Надо ли говорить, что всё происходящее в романе Таня чувствовала совсем не так как все проходившие мимо в восьмом классе. То есть она это попросту чувствовала...
Пока парень корпел в её девичьей спальне над классическим печатным словом, она на кухне затеяла целую феерию для поощрения и закрепления высоких порывов - из многокомпонентного борща, бараньего мяса в духовке и жареной коричневенькой картошечки с безобразием. Звёздный час - так звёздный час, чтобы всесторонне, и долго ещё светил всеми гранями.
Может если бы в школе так поощряли за старания, то и вовсе никто бы мимо высокого не проходил - как видел высокое, так и бежал бы к нему стремглав - наперегонки с остальными недотёпами. Но сегодня Фортуна орудует на Таниной стороне, и попробуйте теперь исключить из всей завораживающей полифонии какие-нибудь фрагменты на собственное усмотрение - за излишнюю калорийность или непристойную трудоёмкость. Ан нет, Таня-то ничего такого делать не будет. Потому что она понимает. Потому что она такая... - та самая. И обед приготовит, и вспомнит всё.
Ах, какое бесчувственое враньё, что Онегин в начале романа не любил Татьяну! - это ж надо ничего не понимать в любви чтобы такое сморозить. Любовь ведь всяко больше нашей жизни, и существует в ней совершенно самостоятельно, и появляется намного раньше нас, и она руководит нами а не мы ею - жаль только что она временно убиенна, это очень затягивает время и усиливает страдания, а иначе мы и вовсе бы могли в жизни ничего не бояться. Поэтому вдруг пришедшая любовь всегда сродни скорее узнаванию и попаданию в яблочко, чем постепенному процессу совмещения интересов. В этом месте все совместившие интересы быстренько огорчились? - не расстраивайтесь, узнавание же тоже может быть не мгновенным. Но согласитесь, что это очень важно. И то что Татьяна узнала Евгения, и именно в этом смысле пришла её пора, вовсе никуда не приходившая пока он не появился - это все помнят. Но его-то тоже отдельно тронуло её письмо, как никакие другие до того, коии он пачками получал в своих бально-светских экспериментах. Потому что когда нужно тронуть чью-то душу по любви, то человек - будь он хоть провинциальной барышней позапрошлого века в наших рассуждениях - всегда найдёт нужные слова и какие-то тайные паузы для того чтобы тронуть душу своего любимого. И любимый непременно откликнется на это совершенно отдельными яркими чувствами, которых никогда раньше не было. Потому что любовь возникла раньше этих двоих, и сейчас уверенно водит их рукой и глазами, соединяя сердца и умы. С сердцами-то ещё ничего. А вот с умами обычно бывают большие проблемы.
Набиты потому что наши умы всяческой посторонней ерундой, не имеющей к нам никакого отношения. Мама не велела. Папа сказал. Мама сморозила про папу. Малыш запомнил и огорчился. А потом он уже Онегин, и первая понравившаяся светская барышня его непременно приложит, а он это хорошо запомнит - чтобы прикладывать после всех остальных. При этом он умён, начитан и ехиден. И у его хорошо получается!
Ну какое - эта досужая болтовня - имеет к нему отношение, когда он ещё почти что не любил?.. - язвительные формулировки, принятые правила, пошлые установки... но к тому моменту как человек начинает задумываться о себе и о жизни, эта грубая какофония звучит уже с такой непревзойдённой убедительностью, что натурально объявляет себя жизненной позицией. Ни больше ни меньше. И чем рассудительней герой - тем больше.
А теперь сходитесь... это уже потом на беду Зарецкий повторил. А сначала это сказала на счастье дождавшаяся своего часа любовь Евгению и Татьяне. При этом у Татьяны в анамнезе - деревня, родители, сестра, предварительное душевное томление как ожидание... конечно она быстро услышала и поверила, и прониклась быстро. Ей почти ничего не мешало. А Онегин? - ну тут же совсем другое дело! - светская жизнь добросовестно накатала ему в карточку массу всяких фи - дружба фи, женщины фи, ученье фи, неученье вообще тьма... покаааа-то эту кучу всю проворочаешь да захочешь быть искренним. Да никогда в жизни и не захочешь. Чувства тихим голосом разговаривают, почти неслышным - а какофония трубит так, что святых выноси. Или не выноси, всё равно уже повсеместно раздаётся. Евгению услышать голос любви мешало всё. Он же знал что это бабская дурь, а вот популярную лекцию дурочке прочитать, и круто рассуждениями и благородством блеснуть... это по-умному, это по-мужски. Сам от себя балдел. Я-то ему легко прощаю всю павлинью стать - по его гордости, малолетству и пижонству. Бывает. А Татьяне он понтами своими жизнь ещё как подогнул, но она его ведь тоже простила. Вот это настоящая высота. Потому и милый идеал. И болезненно хочется такому научиться.
Наверное он и не виноват совсем. Конечно. Тихий зовущий голос любви, плюс малолетски-романтическое разочарование в жизни, плюс грязненькие светские привычки, плюс немереные амбиции... что такая неблизкородственная сшибка может произвести в жизни? - смятение? - раздражение? - взрыв? - так и вышло. Вот самое страшное. Что сначала ты обыкновенно зол, обыкновенно ехиден, обыкновенно делаешь больно близким людям, и хорошо спишь после этого пока они плачут. А потом эта история устремляется прямо-таки не туда. Ну, где теперь твои азарт и смелость чтобы остановить беду? - ага, нетути? - ты думаешь чтобы пальнуть из загогулины надо быть смелым? - да нет, смелым надо быть чтобы извиниться за глупость и жестокость. А чтобы увидеть свою глупость и жестокость - надо быть умным по большому счёту, то есть совестливым и любящим. И ещё чтобы любовь взяла верх над грубостью и понтами. Ого, какие тут нужны высОты. Ну где их наберёшься по первому разу. Значит беда. Беда из подначки. Беда из издёвки. Из хохмы беда. Но настоящая, под названием Смерть. А теперь переживай это всё, это навсегда, и тебе никогда уже не будет легче чем покойному. Муки убийства любви - это таки настоящие муки. Они по праву полоняют душу и ежеминутно болят, что бы ты не делал. Ну конечно беги теперь, здесь тебе тем более не разобраться. Беги пока. А я что тебе могу... любить и жалеть.
Вот скажите - как ей удалось его не осудить? - не предъявить? - козлом неблагодарным не объявить? - вы много таких знаете, кто ему с подружками потом все кости не перемоет и недостойным её прелестей трусом не объявит. Вот этим собственно Татьяна от всех пагубных привычек того и нашего веков и отличилась. Вы думали об этом? - если ещё нет, то думайте сейчас. Он её - и после письма приложил, и внимательным сроду не был, и вёл себя безобразно, и на ревность провоцировал, и человека убил, и счастье её сестры расстроил... и она его не осудила, только книжки потом читала в его библиотеке. Кто так может, отзовиииись... что-то тишина в аудитории. Нынче вообще принято при таких чувствах оглушительно публично сокрушаться и корабельным матом крыть. А что. Свобода слова. Чем кроешь, с тем дальше и живёшь. Какое слово сказал, с таким потом и вожжаешься неразрывно. И так тебе и надо.
А Татьяна-то больше к любви склонялась душевно. То ли быстро научилась этому, то ли родители надоумили, то ли сама такая была. Скорее всего сама. Может это и не зажигательно на вид, не зазывно и не кокетливо, вообще без игривых пажиков. Но когда чувствуешь настоящую любовь внутри, то все эти игрульки с кавалерами, мадамские заточенные крючочки, в угол - на нос - на предмет, призыв - холодность - ревность... всё это такая мелкая пошлость и забавы малюсеньких детей обоего пола и разнообразного возраста... впрочем почему нет пока ты ещё не знаешь главного. А когда знаешь - ты уже как Дед мороз в детском садике. С нетерпением ждёшь окончания утренника. Не интересно потому что. Скучно. И подарки одноразовые, и конфеты-карамельки, жжёный сахар. И хочется в настоящую жизнь - чувствовать любовь всей душой. Потому что кто уже один раз почувствовал - тот никогда этого не забудет и всегда будет к этому тянуться - понимая происходящее, или просто бессознательно как дитя. Впрочем какая разница.
Видите как забавно. Что создал - с тем и живёшь. Создал беду - живи с ней теперь и плоди разные маленькие подрастающие бедки. Ничего не создаёшь - плавай в пустоте разочарования и сплина на длинные и короткие дистанции. Можешь при этом ещё и власть ругать - полный бассейн сочувствующих соберёшь, таких же профессиональных пловцов. А когда любишь - живёшь себе с любовью, и всяческая другая любовь из мирового пространства к вам с удовольствием повсеместно присоединяется. Вот это реально хорошая жизнь. Тёплая. Ты тут и от обстоятельств не очень зависишь. Это - в миру не догоняющих - случайным везеньем обычно называется, и как существенный фактор не учитывается, и совершенно при этом недальновидно и зря.
Теперь понимаете откуда взялся генерал, да ещё и князь, да ещё и обожающий нашу барышню со всей околосорокалетней стариковской отдачей? - вы искренне думаете что это с горя? - ой, не путайте... это в утешение для умеющих любить, а это - поверьте! - совершенно другое дело. Это раздача премий и государственных наград в другом ведомстве. Для тех кто уже много чего умеет, и новую любовь примет с уважением и благодарностью как и первую-главную, и мужа будет так же ценить и лелеять как когда-то Евгения, поэтому даже не посмотрит в сторону вульгарной интрижки или грязненькой нахлобучки окружающих мужчин. Уровень не тот. Подход другой. Человеческое достоинство не страдает. Любит всех кого любит, уважает их пиететно, и выбрать заново между двумя мужчинами искушения не возникает. Из того же уважения.
Это - рассказываю для тех кто обожает прикидываться Онегиным... - вовсе не плохая жизнь. Это очень хорошая жизнь. В человеческом достоинстве очень много сил и настоящей душевной радости. Много движения и развития. Принять то что происходит, не исходить требованиями как в Золотой рыбке, не дать слабину как в Анне Карениной... это таки настоящая жизнь, а не беготня за новогодними подарками на детском утреннике, когда неплохо было бы ещё и чей-то чужой прихватить. У меня тут сейчас на кухне волею судеб целых две Татьяны, погружённых в свои переживания - наша и княгиня N, и обе знают - будь у неё выбор, она бы выбрала Онегина со всеми его бедами и закидонами. Но когда выбора нет - можно взять ту любовь что есть, и быть по-настоящему счастливой. По-настоящему, а не с кукишем в кармане. Потому что счастье не в исполнении желаний. Счастье в следовании своим путём, а его надо чувствовать и исполнять. И любить всех кого любишь - тут тебе никогда в жизни никто не воспрепятствует. По-прежнему. Любить и жалеть.
Что-то все сегодня подустали, сил нет.
Таня - с обедом и давно любимыми ею Татьяниными чувствами.
Женя - с погружением в подробности Онегиновых метаний и очарованными надеждами на необъяснимый поворот своей - до сих пор вполне ординарной - жизни.
А я - с ними всеми, и особенно с попытками написать всё что знаю про любовь. Попытки написать всё что знаешь не удаются никогда, Евгения Онегина я люблю не меньше Таниного, а Таню с Женей не оставлю до полной учёности и буду нудить пока не разберутся. Такой у меня план. Так что заканчиваю эту подзатянувшуюся главу - уже совершенно телеграфным стилем.
Танин обед удался на славу - всё было в самый раз - очень вкусно, очень-очень вкусно, и хорошо бы ещё в несколько раз поменьше, чтобы так не наедаться. Зато из-за этого им удалось не поругаться в разногласиях по поводу любви, её отсутствия, её убийства и её предательства в бессмертном романе. Женя лопал картошку с мясом после борща полным ртом, и вынужденно молча слушал про героев и про любовь. Зато всё своё сконцентрировавшееся негодование по поводу бабских соплей и рассусоливаний очень эмоционально выложил назавтра Мастеру на собеседовании. Вы поняли что Мастер назавтра решил порасспросить Женю всё-таки об Онегине? - помните про интуицию любящей женщины? - вот именно... и поскольку Мастер и Женя - оба были мужчины близкого возраста и не без закидонов, то они быстро и хорошо друг друга поняли, а знание материала Женя вообще продемонстрировал небывалое. Со вкусом свеженашпигованной баранинки. Со смаком это называется. И был принят на режиссёра немедленно и с самыми восторженными характеристиками.
А потом пошла и вовсе ожидаемая петля. Женя окунулся в новую жизнь. Заезжал к Тане по-прежнему часто, но заезжая вовсе отсутствовал, совершенно отдалялся и не приближался ни на какие вопросы и уговоры кроме домашнего обеда. То ли есть сердешный друг, то ли нет. А за его спиной теперь ещё и настойчиво мелькали какие-то совершенно посторонние, но очень раздражающие юные разноцветные кудри и бантики, иногда даже с именами их богемных обладательниц. И не моги никаких претензиев. Поскольку мы ни о чём не договаривались. А значит поступай как тебе нужно, живи своей жизнью как хочется, делай что тебе надо и не пытайся состроить с Женечкой совместные планы - он очень занят как известно. Не тереби, некогда. Не знаю когда заеду. Не планирую. И ненавистным рефреном - как сама хочешь... как хочешь... как хо... обхохочешься короче. И задумаешься уже.
Он должен, прав, не прав... забыть и растереть.
Он не настроен, в этом жизнь и в этом правда.
Она?.. - пожалуйста! - принять или хотеть -
свобода выбора любого космонавта.
Свобода. Вот это да!.. - вот это дожились.
.
.
